-Вы всё хорошо взвесили?- Ренье поднёс к губам сигарету, на конце которой сверкал рыжий огонёк, затянулся и тяжело выдохнул наружу густой серый дым, отчего Оливера пробрало на кашель.
-Своего мнения я не изменил, я против этого безумия, но Ариэль уже всё для себя решил, с ним бесполезно говорить об этом. Он отважился на этот шаг и теперь ни за что не пойдёт на попятную, он сделает это с нами или без нас, так в таком случае пусть уж лучше мы будем рядом.
-Рядом будешь ты,- заметил мужчина,- а я буду поблизости.
Дядя с племянником сидели на пороге скромного рыбацкого домика, где по полу были разбросаны спутанные сети, а в громадных плетёных корзинах, похожих на бочки пива, тухли запасы сельди и кальмаров с воскресного лова. Ночная прохлада теребила крошечные листья тропических деревьев, раздаваясь хриплым шелестом подмороженной листвы, небо было сплошь усеяно молодыми звёздами, тесно кучкуясь, они образовывали геометрически правильные рисунки на чёрном, как мазут, небосводе. Где-то в гуще фруктового сада, расположенного за каменной оградой соседнего коттеджа, всё ещё щебетали птицы, нарушая привычный ход времени. Оливер встал на ноги, теперь сизый дым скрыл от него дядино лицо, мужчина остался сидеть на полу, бесцельно уставившись вдаль. В его коротких плотных пальцах неспешно тлела самокрутка, осыпаясь с краёв тёмным пеплом на стёртые сандалии юноши.
-С чего это вообще пришло ему в голову?- спросил Ренье, сощурившись глянув на Оливера.
-Пока Ариэля держали в трюме этого контрабандистского судна, ему не доставало воды, его лишь изредка поливали ею из шланга. Он претерпел ни с чем не сравнимые боли, но выжил. По его рассказам, жабры затянулись, это часто происходило и когда он долгое время оставался на суше вместе со мной, и дышал он лёгкими, но лёгкие Ариэля находятся в зародышевом состоянии, понимаешь, о чём я? Они не способны питать целый организм кислородом, объём не тот, как у младенца. Ариэль предположил, что если жабры сомкнуться окончательно, то у лёгких появиться шанс раскрыться, так как весь вдыхаемый им воздух без утечек попадёт именно в них.- Оливер растерянно развёл руками, мол, выводы делай сам.
-Затея не из блестящих,- признался Ренье, растоптав потушенный окурок носком ботинка.- Но если ты говоришь, что Ариэль уже настроился на этот бездушный эксперимент над собой и слышать ничего не хочет…- Мужчина вздохнул, энергично пожав плечами.- Отправляйся за ним сейчас, пока он не успел натворить глупостей, а я в это время подготовлю чердак.- Оливер отрывисто кивнул и повернул к скрипучей калитке.
Держа Ариэля на руках, подросток осторожно переставлял ноги, боясь запнуться обо что-нибудь в этой кромешной темноте. Улицы посёлка были пустынны, словно отдыхали от шумного праздника или гуляния накануне. Фонари на фасадах жилых домов лишь призрачно очерчивали силуэт дороги, так что даже от оравы чиркающих светлячков по обочинам тропинки было больше толку. Когда они подошли к дверям хижинки, Ариэль уже почти полностью высох, а его нижняя губа перестала капризно подрагивать. Мальчик склонил голову Оливеру на плечо, крепко обхватив его шею руками, и стал последовательно обводить сумрачные окрестности глазами. В полукруглом, как яблочная долька, окне на чердаке вовсю горел свет, и юноша не задумываясь толкнул ногой хлипкую дверь, перешагнув заветный порог. Ренье спустился на шум в прихожу и зажёг подвешенную под самый потолок лампу. Маленький коридорчик погрузился в приглушённое мерцание желтого светильника, отчего Ариэль зажмурился и ткнулся холодным носом другу в грудь, но в скорее его глаза привыкли к почти что дневному освещению, и мальчику удалось разглядеть внушительных размеров мужчину, расположившегося в двух шагах от них. Густая сливовая тень мускулистой фигуры поползла по ногам Оливера, вот-вот грозясь добраться и до Ариэля, незнакомец сделал шаг на встречу и тут же отступил назад, потому что хрупкое создание в объятиях его племянника уничижающе зашипело, оголяя ряд белоснежных зубов с заострёнными клыками по краям, врезанными в детские дёсны.
-Тише, Ариэль!- юноша с негодованием посмотрел на своего подопечного.- Это Ренье. Всё в порядке. Мы же договаривались, что ты будешь доверять мне.- Мальчик кивнул в знак согласия, но при этом он всё ещё озлобленно косился в сторону чужака, готовый к атаке, это чувствовалось и по сковавшему его обнажённое тело напряжению. Подросток заметил проступившие под мягкой кожей мышцы, они жгутами вились по шее русала, по его предплечьям, а живот был так втянут вовнутрь, что казалось ещё чуть-чуть, и он прижмётся к позвоночнику. Идеальная боевая готовность и молниеносная реакция, таковым он был ровно на половину, и сейчас эту половину хотели беспощадно уничтожить.
-Тебе лучше уйти,- попросил дядю Оливер.- Он отказывается принимать тебя. Нужно время.
-Как скажешь.- Ренье освободил проход к лестнице, согнув руки так, будто он был преступником, раскаявшимся в своём деянии и сейчас общепринятым жестом дающий понять, что сдаётся членам полиции.
-Как только поймёшь, что он не справляется, мигом доложи мне,- крикнул мужчина, когда Оливер преодолел подъём и оказался на верхней ступени.- Мы ещё успеем вернуть его в море, прежде чем он окончательно загнётся.
-Этого не случится!- нервно буркнул подросток.
-Научись смотреть правде в глаза, сопляк! Ты хоть представляешь, что за ответственность мы берём на себя, принося его сюда, ставя над ним такие опыты?! Если он погибнет, кто будет виноват в его смерти, а это самый вероятный исход из всех, так что не поленись сообщать об ухудшениях в его самочувствии и делать это своевременно! Хватить летать в облаках! Довольно! Пришло время спуститься на землю! В твоих руках жизнь!- Оливер никогда прежде не видел дядю таким грозным и раздражённым, из под смуглых угловатых щёк пробивался гневный румянец, а кисть руки до белых костяшек сжимала перила, ведущие наверх. Кажется, ему и впрямь всё здесь происходящее было не безразлично, вот только был ли это страх за незапятнанность собственной шкуры или что-то большее, племяннику выяснить так и не удалось.
-Я буду держать тебя в курсе событий,- сухо отозвался Оливер, услышав за спиной приглушённое «так-то лучше».
Юноша внёс Ариэля в тесную комнатку и уложил на только что заправленную кровать, постельное бельё пахло утренней свежестью и новизной. Крыша здесь напоминала упавшую со стеллажа книгу, которая раскрывшись в полёте, превратилась в подобие галки и выпрямиться в полный рост можно было лишь встав под её корешок. Оливер насчитала четыре фонаря с витражными стёклами, два из них покоились на подоконнике, бросая тусклый свет восковых свечек на запотевшие сегменты чердачного окна, ещё два стояли на полу, с обоих сторон простетской двуместной кровати. Медовый свет этих вышедших из обихода современного человека светильников не резал Ариэлю глаза, но в тоже время хорошо освещал сжатое в вытянутый прямоугольник пространство. Электричества здесь просто-напросто не было. Когда-то эта коморка служила спальной комнатой Ренье и его молодой жене, ещё способной ценить романтику нищеты и скудные прелести аскетизма. Сейчас же это помещение превратилось в заброшенный, захолустный чердак, где давно никто не протирал пыли и не двигал предметы с места на место, он просто погрузился в вечную дрёму былого сентиментализма, оставив на память о супружеской жизни гобеленовое покрывало в мелкую розочку и парочку благовоний с лавандовым запахом.
Ариэль лежал на кровати, сливаясь с белыми простынями, будто невесомое пёрышко, проваливался в сливочный туман хлопка. Мальчик не таращился по сторонам, как того ожидал Оливер, не задавался вопросами, он просто лежал на спине, прижимаясь к матрацу лопатками и весь был обращён в какое-то болезненное смирение.
-Эй,- Оливер присел у изножья кровати и сжал его руку.- Так это действительно то, чего ты хочешь?- Ариэль закрыл глаза, превратившись в нежнейшего из ангелов, сотканный из белизны и трепетной самоотдачи, он точно оброс пористыми крыльями, став эфиром святости и непорочности.
-Поцелуй меня,- вдруг шепнул мальчик, разлепив оплывшие от жажды и горечи во рту веки. Оливер нагнулся к другу и робко пристрастился губами к его вздутым губкам, походящим на редкие жемчужины, окрашенные розовой медью. Подросток отстранился, чтобы убедиться в правильности своих действии, но Ариэль позы не изменил, он только изумлённо глянул на юношу, как бы досадуя на кротость отпущенных ласк.
-Почему ты не целуешь меня больше? Я неприятен тебе?- мальчик повернул голову в сторону, так что задумчиво опущенные ресницы расползлись по щекам дорожками печальных теней.
-Это неправда, ты же прекрасно знаешь, как я восхищаюсь тобой,- сдавленно проговорил юноша и примкнул губами к пульсирующей лазурной венке на ничем не прикрытой и такой манящей шее возлюбленного.- Будь по-твоему.
Оливер бережно подтянул слабые ноги мальчика, аккуратно согнув их в коленях, и с такой же неподвластной разуму трепетностью коснулся тонкой кожи бёдер, заставив щёки малолетнего партнёра вспыхнуть от стыда и влечения. «Разве меня ты достоин, глупенький?! Ничего-то ты не смыслишь! Ведь тебе цены нет, а я… Кто я такой, чтобы обманывать тебя своей покорность? Ты покорил бы любого!»- подумал Оливер, и приступ самобичевания едва ли не затмил своей бесформенной громадой ничем не защищённое чувство безоглядной влюблённости.
Молочная кожа мальчика таяла под разогретыми ладонями Оливера, как первый снег с горных вершин тает в присутствии светила. Подросток в растерянности приостановился, он не знал, до чего хотел дотронуться сперва, всё в Ариэле притягивало его с равной вожделенной остротой. Сиротливый, уязвимый и такой игрушечный, мальчик тонул в крупных складках простыней, обёрнутый пятнистым светом антикварных фонарей, он прилежно лежал под ним в ожидании ласк и всем телом незримо тянулся навстречу.
Оливер осторожно двигался вперёд, его член всё глубже погружался во что-то горячее и влажное, нарушая девственный склад организма, и хотя юноша не встречал на своём пути препятствий, он не мог избавиться от ощущения того, что столь интимная и не вполне оправданная природой близость, причиняет мальчику страданий не меньше, чем наслаждения. Лоб и виски Ариэля намокли, и теперь пышные локоны липли к ним, напоминая тополиный пух. Мальчик часто сглатывал и тяжело дышал, но загадочная улыбка при этом не сходила с его губ, уверяя мнительного друга в тщетности его предрассудков.
После Ариэль ещё долго искал утешительных поцелуев у возлюбленного, и тот на них не скупился, казалось, взаимным лобзаниям не будет конца, но естественная усталость взяла над мальчиком верх, и он, расположившись у Оливера под боком, стал мерно посапывать. Подростку удалось лишь однажды незаметно выскользнуть из тёплого ложа, пропитавшегося потом их голых тел, чтобы вдохнуть свежего воздуха из чердачного оконца. Над инжировым садом витал дурманящий аромат фруктовой смеси, походящий на хороший дамский парфюм, и юноше захотелось нагим выбежать на улицу, взлететь, как птица и очутиться в липкой паутине этого сладкого запаха.
Когда Оливер вернулся в постель, Ариэль всё так же безмятежно спал, поджав колени к животу. Несколько минут юноша наблюдал за обольстительными изгибами его тела, за разметавшейся по подушке шевелюрой и за тем румянцем, что отказывался покидать бледные щёки, и только наткнувшись взглядом на эти непривычные румяна, так шедшие бледнокожему мальчику, Оливера пробила лихорадочная дрожь, он резким движением дотронулся до его лба и чуть не вскрикнул от ужаса: у Ариэля был жар. С грохотом преодолев лестничный марш, подросток кинулся к раковине, где обильно смочил полотенце и захвалил графин с водой. На обратном пути он упёрся в Ренье, тот сложил на груди руки и не собирался сдвигаться ни на дюйм, преграждая юноше проход.
-Ты решил продлить его страдания? Ты вздумал превратить эту пытку в вечную борьбу со смертью?- Грубые слова дяди отвались в груди племянника мощнейшими ударами, он уже плохо соображал, что происходит, рассудок истощился от переживаний и головной боли, но одно он знал наверняка: Ариэль нуждался в воде, и во что бы то ни стало он должен был напоить друга, дать ему глотнуть жизни было его священным долгом.
-Неужто ты думал, что будет иначе? Каждая капля жидкости убивает в нём человека. Нет ничего проще лишить его сейчас возможности перевоплотиться, заключив в плоть животного, хищника и просто зверя! Одумайся, Оливер. Второго шанса не будет, судьба не так щедра, как вы полагаете,- не унимался мужчина.
-Пережить ему это не по силам,- взмолился юноша.- Всё это того не стоит. Я хочу видеть его живым, и мне совершенно всё равно, будет ли он таким, как я, или таким, каким его изначально создала природа.
-Он будет расти. Ты никогда не задумывался об этом? В кого он превратиться через пять лет? Что за монстром он может стать? Сейчас, пока это ещё возможно, вы можете продлить свою дружбу, но совсем скоро всё измениться. Природа возьмёт своё. Ты потеряешь его либо сегодня, либо годами позже, но это неизменно произойдёт. То, что ты воротишь от этих фактов нос, как барышня, ни на что не влияет, так что давай, дерзай! Напои его, облей водой, скорее! Пусть он ещё разок пройдёт через все те круги ада, что уже претерпел!- Мужчина отступил в сторону, приглашая Оливера подняться на чердак.
-Что же ты предлагаешь?- повысил голос подросток.- Позволить умереть ему, вот так просто?
-Позволить выжить.
Глаза покрылись мутной сетчатой плёнкой, стали туманными и будто невидящими. Ариэль бестолково смотрел на Оливера и не узнавал его. Тонкие жаберные щели плотно сомкнулись и теперь представляли собой обмётанные загрубелой кожей струнки с обоих боков. Они нарывали и время от времени кровоточили. Сухие губы были плотно сжаты, а тело послушно повиновалось любым тряскам и перемещениям. Иногда Оливеру казалось, что мальчик переставал дышать, и тогда он в панике начинал бить его по щекам, поражаясь своей дерзости и в некотором роде нахальству. Паника брала над ним верх, заставляла плясать под свою дудку странные танцы сумасшедшей агонии. Несколько раз юноша выходил из комнаты, провожаемый сосредоточенным взглядом дяди, тот не отходил от кровати больного ни на шаг, но уже через секунду возвращался к постели любимого с видом измученного работой каторжника. Ему хотелось кататься по полу, ходить босыми ногами по раскошенным стёклам, не вынимать из кипятка рук, пока те окончательно не обварятся, он испытывал настоящую тягу к физическим надругательствам, потому что только так можно было облегчить ту душевную боль, что причиняло ему теряющее дух тело Ариэля.
Мальчик уже с полминуты делал отрывистые вдохи, но грудь его при этом не вздымалась, воздух выходил наружу, не успевая насытить кислородом сжатые в кулачки лёгкие. Оливер неотрывно следил за этими потугами и сам уже не дышал, склонившись над гибнущим другом. Лицо мальчика отекло, под глазами образовались мешки, а от туловища исходил жуткий жар, ощутимый даже на расстоянии. В то, что Ариэль задышит, верилось всё меньше. Секунды щёлками в голове Оливера, под стать им лязгали стрелки настенных часов, время проходило сквозь подростка потоками жгучей радиации.
-Не надо, не уходи, ты так нужен мне здесь,- простонал юноша, протирая около постели колени. Он рвано дышал на зардевшиеся щёки Ариэля весь все себя от отчаянья.
-Оставь его в покое,- прорычал Ренье, но Оливер его не слышал, он хотел запомнить запах этого тела, мягкость и цвет нежной кожи, отложить в памяти шёлковую прелесть волос, с точностью воссоздать утробное журчание голоса… Кроткие вздохи прекратились, и в воздухе повисла могильная тишина. Оливеру показалось, что пол под его ногами провалился, а весь окружающий мир выцвел и обезлюдел, словно после чумы. Юноша видел только Ариэля, в окружении белых хлопьев постельного белья, видел его статичную грудь, слепые глаза, и смутно ощущал, как брызжут по его собственным щекам истошные слёзы. Это длилось целую вечность, боль, терзания, муки, всё сошлось в одной точке, и этой точкой оказалось сердце. Оливер чувствовал, как оно разрывается на части, как трётся о грудную клетку, как впивается в рёбра, наровясь выпрыгнуть, и не мог ничего сказать. Он прижался к мальчику всем телом, надеясь либо заразиться смертью, либо исцелить жизнью, и лишь на исходе терпения и веры в его ухо ударил слабый, похожий на галлюцинацию стук, достиг барабанной перепонки и разразился спасительной трелью. Оно билось…

Конец.

Посвящается балерине, писателю и другу за поддержку и понимание. С любовью, Георгу.